Виктория Исакова рассказала о жизни в Дагестане, о рождении дочери и о синдроме самозванца
5 марта в российский прокат выходит спортивная драма Елены Хазановой «Один вдох» с Викторией Исаковой в главной роли. В основу фильма легла биография российской чемпионки мира по фридайвингу Натальи Молчановой - первой женщины, преодолевшей 100-метровую отметку при погружении в глубину на задержке дыхания. В преддверии выхода фильма Виктория Исакова встретилась с ведущей youtube-шоу «А поговорить?» Ириной Шихман и рассказала о популярности, о родителях, муже и дочери, а также о своей родине - Дагестане.
О популярности, любви к самой себе и о синдроме самозванца
«Я была достаточно известная актриса, любимица режиссеров, и вдруг мне 36-37 лет, я снимаюсь у Тодоровского в «Оттепели» и в одну секунду просыпаюсь народной любимицей. Все походят ко мне и говорят, какая я прекрасная, мне звонит вся Москва. Я вдруг в 37 лет становлюсь звездой - подобно моей героине в «Оттепели», с которой происходит то же самое. Вдруг взрослая актриса становится мечтой, в том числе и эротической мечтой. Она всем нравится, все ее любят, все ей говорят, какая она красивая. А я еще, оказавшись в этой ситуации, живу с мыслями о том, что 37 лет - это уже все. Ролей нет, я уже не красивая, я уже по большому счету никому не интересна.
Полюбила я себя вот сейчас, наверное, в 40 лет, года три назад, может быть. Я только сейчас стала думать о том, что я красивая».
«У меня была еще такая навязчивая идея - что я что-то вроде шарлатана. Что я как-то так всех обманула чудесным образом, что все думают, что я хорошая актриса. А особенно теперь, когда каждый может написать комментарий, когда можно прочитать про себя «Да она вообще кусок...», «Да если бы не ее муж, да она бы никогда...», «Да она страшная». И ты читаешь и думаешь: «О, вот этот человек меня раскусил». И сейчас я вот приду, все ждут от меня чего-то, все же думают, что я такая классная, а я сейчас приду и ничего не смогу сделать. И наконец-то все узнают правду.
И я сэтим комплексом справилась не так давно. По-прежнему рефлексия никуда не девается, по-прежнему ты мучаешься, у тебя не получается, но вот этот комплекс самозванца как-то заглох».
О стереотипном взгляде на брак актрисы и режиссера
«Когда я выходила замуж, я была такая классная - я вообще не хотела сниматься в кино. Потому что я считала что я супер-театральная актриса, я закончила лучшую театральную школу в мире, училась у лучших педагогов. И когда я познакомилась со своим будущим мужем, меня еще надо было уговорить пойти сниматься в кино. Поэтому я даже не думала о том, сколько у меня будет ролей, когда я выйду замуж за режиссера. Я и сниматься-то начала гораздо позже. Уже потом я стала чувствовать необходимость в том, чтобы сниматься, чтобы тебя любили зрители, хотели тебя видеть.
Но я постоянно слышу о том, что я без мужа никто. Это любимая тема. Даже сейчас&33; «Ну, понятно, она снимается, потому что у нее муж режиссер». Хотя я у своего мужа очень редко снимаюсь».
О Дагестане и о родителях
«Я уехала оттуда в 11-12 лет где-то. В какой-то степени, конечно, я считаю Дагестан своей родиной. Очень много моих поведенческих каких-то нюансов было заложено моей семьей и моим окружением. И оно, конечно, на протяжении всей жизни за мной топает. Например, мне всегда удобнее и комфортнее сделать вид, что я слабая. И что я такая «женщина». Я так немножко хитрю - это очень южная история. На самом деле женщины очень сильные. Но они всегда делают вид, что «как он решит, так и будет». А в 90 процентах случаев решение принимают женщины.
Самое плохое, что я оттуда вынесла (и то, с чем я борюсь всю свою жизнь, и то, с чем можно ходить к психологу), это убеждение в том, что женщина - существо второго сорта. Рождается девочка, к ней отношение как к чужому товару. Она выйдет замуж и уйдет. А если не выйдет замуж, будет висеть на тебе мертвым грузом. То ли дело мальчик&33;
Это то, с чем я живу. Знаю, что это ерунда. Но. Я все время доказываю своему папе, своему окружению, что я не второй сорт.
Допустим, мой папа мог сказать моей маме: «Работать ты не будешь». И она не работала. Или он мог сказать «Ты не будешь общаться с этими женщинами. Никаких подружек». И она слушалась. Это достаточно жесткая история. Сейчас уже что с ним на эту тему говорить? Он пожилой человек - он уже на все согласен, на все готов. Обвинять его в этом я не могу. Он тоже жил в этой системе координат, и она была естественная».
О своей главной слабости
«Я страшно неуверенный в себе человек, страшно рефлексирующий. Я не могу себя похвалить. Я вообще не могу понять, в какой момент я могу себя похвалить, в какой момент я действительно хороша. Что я должна сделать, чтобы стать достойной похвалы от самой себя?»
О профессиональном цинизме
«Все мои переживания идут в багаж моей актерской профессии. В какие-то моменты, переживая какие-то тяжелые ситуации и потрясения, я ловила себя на мысли о том, «как бы не забыть это чувство». Чтобы потом его использовать. Когда это случилось впервые, я подумала: «Какое я чудовище». Но это издержки профессии».
О дочери Варваре
«Может, потому что мой первый опыт был печальный (первая дочь Виктории и Юрия Мороза умерла в возрасте трех месяцев - прим. ред.) я хотела, чтобы появление Варвары осталось в области интимного. Я вообще не cчитаю, что я должна хвастаться детьми. Хвастаться я должна своими ролями.
С появлением дочери я стала более терпимой. Вообще и ко всему. Я стала более счастливой, нежной, более детской. Потому что она меня, конечно, учит быть обратно ребенком. На самом деле я всегда мечтала о детях. Это была главная моя мечта всей моей жизни, что у меня будет много детей».
