Новый глава ЕСПЧ о коронавирусе и политизации решений в отношении РФ
Новый председатель Cтрасбургского суда Роберт Спано рассказал DW о том, как ЕСПЧ работает во время пандемии, а также ответил на обвинения в адрес судей со стороны Москвы.
В середине мая к своим обязанностям приступил новый председатель Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) Роберт Спано. 47-летний юрист, родившийся в Рейкьявике, стал не только первым гражданином Исландии, занявшим пост председателя Страсбургского суда, но и самым молодым главой ЕСПЧ в его истории.
В своем первом интервью DW по видеосвязи Роберт Спано рассказал, стоит ли ожидать роста исков в связи с карантинными ограничениями, а также ответил на обвинения со стороны Москвы в политизации решений, касающихся России.
Deutsche Welle: Вы возглавили ЕСПЧ в весьма непростой период. Как пандемия коронавируса повлияла на работу суда?
Роберт Спано: Суд работает довольно продуктивно. С середины марта все наши сотрудники работают удаленно и общаются между собой по видеосвязи. За первый месяц после введения карантина мы вынесли около 200 новых вердиктов, а также около 1900 решений о приемлемости жалоб. Учитывая решения о приемлемости, вынесенные единолично судьями, к середине мая мы рассмотрели около 5400 ходатайств. Поэтому, хотя пандемия и повлияла на работу суда, благодаря информационным технологиям и крайне эффективному планированию нам удалось, образно говоря, удержать судно на плаву.
- На ваш взгляд, повлияет ли пандемия на характер исков? Начнут ли люди жаловаться в ЕСПЧ на карантинные меры?
- Вполне возможно. Очевидно, что меры, которые принимают правительства европейских стран, по меньшей мере потенциально затрагивают такие права, как право на жизнь, частную жизнь и неприкосновенность жилища, а также свободу передвижения и собраний.
Если человек считает, что его права незаконно ущемляют, то он должен сначала обратиться в суд своей страны. При возникновении спора об интерпретации Европейской конвенции по правам человека прежде чем подать иск в ЕСПЧ, гражданин должен исчерпать все внутренние средства правовой защиты.
- Известно, что ЕСПЧ перегружен. На данный момент своей очереди ожидают 60 000 ходатайств. Чем можно объяснить такое количество нерассмотренных дел?
- В ЕСПЧ могут обратиться граждане 47 государств с общим населением свыше 800 млн человек. Такое количество дел, во-первых, можно объяснить обширной юрисдикцией суда. Во-вторых, любой человек имеет к ЕСПЧ свободный и бесплатный доступ. Подать иск совсем несложно, и критерии приемлемости, в принципе, не очень строгие. Все эти факторы способствуют росту числа ходатайств.
В то же время наши ресурсы ограничены. В ЕСПЧ работают 47 судей, около 300 юристов и 350 сотрудников административного аппарата. Так что систематическое рассмотрение исков - довольно трудоемкий процесс.
- Большинство исков в ЕСПЧ поступает из России, Украины, Турции и Румынии. Является ли это признаком того, что судебная система в этих странах работает неэффективно и люди не доверяют своим судам?
- Обсуждать отдельно взятые страны в моем случае некорректно. В целом же, разумеется, 47 стран-участниц конвенции по правам человека находятся на разных этапах ее претворения в жизнь. Для этого есть как исторические, так и культурные причины. При этом система защиты прав человека на основе конвенции и работа ЕСПЧ оказали крайне благотворное влияние на развитие ситуации в этих странах.
Несмотря на это, во многих из 47 стран сегодня наблюдается рост напряженности в связи некоторыми политическими тенденциями и реформами судебных систем, которые могут поставить под сомнение принцип верховенства права. В таких случаях национальные суды и, в конечном счете, ЕСПЧ должны прийти к выводу о том, не противоречат ли предпринятые политические шаги ценностям и свободам, лежащим в основе конвенции.
- Россия, Турция и Великобритания регулярно обвиняют арбитров ЕСПЧ в политизации решений, принимаемых в отношении этих стран, и чрезмерном вмешательстве в их внутренние дела. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Суд всегда был объектом критики. В то время как одни говорят, что мы заходим слишком далеко, другие - к примеру, НКО, считают, что мы, наоборот, действуем недостаточно жестко. Критика есть всегда, и это естественно, ведь речь идет о суде по правам человека. Мы рассматриваем крайне сложные вопросы, пытаясь найти баланс между индивидуальными правами и интересами широкой общественности. Я считаю, что суд должен выполнять свою работу в соответствии с конвенцией и принципами ее применения. Не думаю, что есть основания говорить о политизации суда.
