Как сбили ИЛ-76: мы слышали приказы на поражение
В эту ночь я научилась кричать молча. Я сорвала голос этим молчаливым криком.
Мне казалось, что мое сердце остановилось. А мир вокруг просто исчез. Звуки. Запахи. Тепло. Холод. Все исчезло.
В этот день я поняла многое: война надолго, они будут убивать все, что имеет отношение к Украине, они уничтожат все, а потом и себя.
Мой привычный мир рассыпался и упал с неба. И небо горело. И звезды горели.
Во рту были только горечь и онемение. До сердца. До души. Там, где-то внутри меня взорвалась ядерная бомба, которая попросту выпалила меня. Навсегда. И как бы я не жила и не пыталась дистанцироваться от той жизни, как бы не ограждала себя от травматических дат и воспоминаний, это пустота, она теперь навсегда во мне. В каждом из нас, тех, кто пропустил войну через себя.
Эту пустоту иногда хотелось стереть, как ластиком. До дыр. Чтобы не спотыкаться о нее в мире. Но она и есть дыра, эта боль. Как стереть до дыр дыру в себе?
Поэтому... я не рассказывала об этом, это знают лишь единицы из тех, кто в 2014-м году зашел на вахту информационного дозора там, ну, и чуть больше моих друзей волонтеров здесь и сразу с начала оккупации создал во территории Луганской области информационные линейки, чтобы слушать переговоры террористов, отслеживать специфические закрытые террористические группы, помогать нашим военным.
Я отслеживала луганскую триколорадную группу, которая работала на РФ и ФСБ, в нее входили журналисты Луганщины, чиновники ЛОГА, прокуратура, сотрудники милиции, люди различных профессий объединились под кураторством ФСБ для уничтожения Украины.
Все данные оперативно передавались по нашей информационной линейке в контразведку. СБУ мы тогда не доверяли.
Многих, кто входит в эту линейку, я знаю только по позывным, и они еще там.
С некоторыми, кто был слишком заметен там и им пришлось выехать, я развиртуализировалась уже здесь, в мирной Украине.
В 2015-м на встрече с читателями во Львове, мне позвонил мой офицер-куратор и сказал, чтобы я посмотрела на право. Там стоял человек, мужчина, у которого текли слезы. Из трубки я услышала знакомы позывной по линейке и "ну, вот вы и встретились". Ошалевшие от наших слез люди, просто решили, что встретились земляки. Да, земляки, но вот только связанные невидимой нитью войны.
В ту ночь, я, как и он, слушала переговоры террористов по, как они считали, закрытой от посторонних линии связи. Мой напарник слушал радиочастоты Луганщины, второй слушал терров на милицейской частоте. Третий... В общем. все "сидели на позициях". Мы синхронизировали полученные данные и отправляли дальше по линейке за линию фронта.
Террористы заговорили о "птичках" где-то за 40 минут до их появления.
К аэропорту выехали боевые расчеты террористическо-оккупационных войске.
Многие из "расчетов"-это гражданские люди, милиция, вооруженные российским оружием.
Тогда многие жители Луганщины, поддерживающие оккупацию, использовали свои машины для развоза боевиков и оружия. В частности все службы такси Луганщины работали "тачанками", перевозящими как боевиков, так и вооружение и снаряды. И банальная "вишневая девятка" с музоном, несшаяся под шашечками "такси" по Луганску, могла вести смерть-ПЗРК Игла, например.
Тогда для нас было дикостью, что предатели могут быть во всех сферах власти и даже среди военных, что уже говорить о мирном населении, свихнувшемся на почве массированной пропаганды и любви к СССР.
Террористы знали о прилете "птичек" и готовились их "принять". ЗНАЛИ! ГОТОВИЛИСЬ! ПРИНЯЛИ!
Мы орали всей линейкой-нет. НЕТ! НЕЕЕЕЕТ! Никаких перелетов. Никаких самолетов. НЕЕЕЕЕЕТ!...
Но, кто мы? Гражданские, решившие, что мы можем влиять, спасать...
Пустота!
Мы слышали, как вели Ил.
Мы слышали приказы на поражение.
Как луганские местные террористы обсуждали с кураторами из РФ то, что говорят летчики, они как-то слушали их. Приказы от россиян.
Каждый из нас слышал лишь часть переговоров, то, что залетало в его группу. Но картина была ясна.
Вели по луганскому небу ИЛ родители луганской журналистки Инги Шумаковой, радиолюбители, с наличием довольно дорогого и продвинутого оборудования. Именно они слушали летчиков, наводили, давали указания и координаты цели. Инга транслировала часть работы родителей в эфир группы в ФБ "регион 13 Луганск"....
Знаете, ведь многие из нас, тех, кого там накрыло войной, мы ведь живем с единственной мотивацией, и это не реинтеграция в мир, хотя и это есть, конечно же, ради детей, ради себя, но наш стержень в другом:
мы хотим правды, Перемоги и наказания для тех, кто оккупант, и для тех, кто "республиканец-наварас", "народ Донбасса", "мирный гражданин" из числа "Донбасс-Россия, просто мы были против Майдана за все хорошее, против всего плохого, за мир с Россией, вы нас не услышали".
Мы хотим, чтобы каждый из убийц понес ответственность за содеянное. Каждый, кто убивал, наводил, радовался, смеялся, пел российские нарративы, штурмовал мозг соседей российской пропагандой, все, кто стал винтиком в машине войны, фундаментом русского мира на Донбассе, чтобы каждый из них понес персональную, личную ответственность. И не нужно мне рассказывать о Боге, грехах и всепрощении.
Бог всепрощения и вселюбия во мне выжжен там на Луганщине. Этими, падающими с неба звездами.
Я верю в Бога войны - ВСУ.
Я верю в тризуб, которым наш Бог войны наколет двухголовую генетическую ошибку природы и отправит ее в Ад. Со всеми ее приспешниками.
Знаете, сейчас многие из переселенцев- журналистов Луганщины и Донетчины выбрали для себя позицию "жители Донбасса - это жертвы технологий, пропаганды, их нужно понять и пожалеть". Это нарратив усиленно продвигается в массы. На него дают деньги и гранты. Эмпатия всегда хороший мотиватор. Жертву любят, ее прощают и ей подают. Врага ненавидят. Опять начали петь песню "Донбасс просто не поняли и не услышали".
ИЛ сбили не россияне, а местные террористы -коллаборционисты. И радостный гул в соцсетях "сбили укроптичку"- был слышен многим.
Я не люблю слова скорбь. Это удел слабых. Я люблю слово ПАМЯТЬ. Только память может выковать наш меч Победы.
В 2017-м я узнала, что родители Ингы получают пенсию в Украине. В 2018-м они так же, как и сама Инга, получили гражданство РФ, но украинские паспорта не сдали.
Их, как и ее преступления не доказаны. Как впрочем и тысячи преступлений именно коллаборционистов. Преступления оккупанта доказывать легко, они, русские на Донбассе - уже преступление. Оккупация - это преступление.
Преступления же коллаборционистов намного страшнее.
Они теперь просто заложники войны, мирные граждане, которые просто жертвы... так больно от всего этого. Я не люблю простоту, простых людей и простые решения. Возможно потому, я что я сложный и жесткий человек.
ПОМНЮ!
Олена Степова
Писательница, блогер, юрист.
