"Маму заманивали пшеном "заготовители" мяса": воспоминания об ужасах Голодомора
В период Голодомора в 30-х годах прошлого века в небольших селах и даже крупных городах украинцы сталкивались не только с риском умереть от голода, но и стать жертвами людоедов.
Пережившие этот ужас и их родные поделились страшными историями, которые вошли в книгу "Память рода". Организатором проекта стал Украинский институт национальной памяти.
"Женщины устраивали дежурства под его окнами - от людоедов"
Как рассказала журналистка Галина Плачинда - дочь писателя и публициста Сергея Плачинды (из села Масляниковка в Кировоградской области) - ее папа в "горбачевский период" одним из первых поднял тему Голода-33 на всеукраинский уровень.
"Стал печатать свои воспоминания: о том, как моего прадеда - деда моего отца - съели в 33-м. Писал о том, как мой дед Петр, отец моего отца, должен также идти в Елисаветград - на опознание тела своего съеденного папы... Писал о том, как остался единственным живым ребенком на их хуторе, и женщины, которые уже похоронили своих детей, устраивали дежурства под окнами его дома - от людоедов, так как мать должна ежедневно идти в колхоз.
Писал о том, как последние живые в селе дети умерли в колхозной столовой, наевшись сваренной из молодой крапивы баланды. Мой папа почему-то не захотел ее есть...
Когда папа вспоминал как они кричали - те маленькие дети, умирая в муках от разодранных крапивой внутренностей, его руки тряслись, а слезы текли по глубоким его морщинах на лице, как первые ручьи той страшной весной 33-го... Это нельзя забыть. И нельзя простить", - говорится в публикации.
"Не дам людоедке сыночка моего загубить"
Вот как вспоминал те события сам Сергей Плачинда:
"... В апреле 1933 года в пятилетнем возрасте я должен был погибнуть мученической смертью. Помню, как детей собрали в селе Масляниковка... Нас было пятеро мальчиков. А на выгоне - кухня, где столовались комсомольцы и коммунисты. Там орудовала толстая повариха Кащиха. Стол под открытым небом, два мальчика справа, два слева, я - в торце. И она подает нам миски с супом из крапивы. Как сейчас вижу, как там плавали крапивные листочки. Однако я почему-то насупился, видимо, она ударила меня. Застыл я над той миской и думаю: "Умру, а не буду есть назло этой Кащихе".
Оказалось, моя упрямая натура меня спасла. Ибо четверо набросились на еду - и сразу в крик. А такие слезы большие! Один из мальчиков еще раз хлебнул ложку той варки и закричал сильнее. Очевидно, от крика, и будучи обессиленным голодом, я потерял сознание. Следующий "кадр2, который помню: стою, лежат эти мальчики мертвые. И тут меня какая-то сила поднимает вверх. Мама!!! Как она узнала, где я, - неизвестно. Схватила меня, бежит вниз по косогору к нашей улицы и кричит: "Не дам этой людоедке сыночка моего загубить". А мне стыдно сидеть у матери на руках, потому что считаю себя взрослым. Хотя к тому времени уже не было перед кем стесняться: село вымерло, мертвая тишина..."
"Мама едва не попала под нож "заготовителей"
Фрагменты из книги Олеся Бердника из села Кийлов под Киевом о Голодоморе "Тьма костра не разжигает"
"...Мама рассказывала, что на рынках в Киеве врачи проводили лекции, объясняя покупателям, чем отличается человеческое мясо от говядины или свинины. И сама она едва не попала под нож "заготовителей", обманутая какой-то хитрой женщиной, которая обещала ей продать пшено за небольшую цену.
Надо было зайти в какой-то темный подвал, но маму остановил непреодолимый ужас, она просила: "Вынесите пшено сюда, здесь расплатимся". Женщина извивалась ужом, зазывала: "Да здесь несколько шагов, зайдите!" Но мама уперлась - ни шагу с места. Тогда из глубины подвала выглянул лохматый, мрачный верзила и злобно сказал: "Догадливый, с*ка! Счастье твое!". Мама бросилась сломя голову от того двора и несколько дней не могла прийти в себя от несусветного ужаса..."
