Виталий Манский: Навальный - революционер, занимающийся пропагандой
В интервью DW режиссер документального кино и президент фестиваля "Артдокфест" Виталий Манский рассказал, почему считает Навального пропагандистом и что отличает Россию от Северной Кореи.
Гость проекта "вТРЕНДde" на этот раз - режиссер документального кино, продюсер, президент фестиваля "Артдокфест" Виталий Манский. В интервью DW он рассказал о том, почему считает Навального пропагандистом и почему Россия никогда не станет Северной Кореей.
DW: Давайте начнем с фестиваля "Артдокфест" и с победы фильма "Тихий голос". Перед тем, как это все случилось, "Артдокфест" подвергся серьезному давлению. Все билеты были скуплены, какие-то были звонки с угрозами. Вам известно, кто звонил? Вы собираетесь что-то предпринимать?
Виталий Манский: Да я просто не понимаю, можно ли в стране, где полиция обслуживает по сути дела тех, кто и оказывает это давление, обращаться в полицию. То есть я помню, что мы обращались в полицию и раньше, и полиция как-то вмешивалась в эти процессы. Не могу сказать, что на нашей стороне, но она хотя бы разводила стороны. Сейчас полиция совершенно очевидным образом стоит на стороне атакующей. И поэтому к ним приходить и просить у них защиты...
- По вашему ощущению, это кино вызвало такую реакцию, потому что оно про судьбу гея? Или потому что это затрагивает Чечню?
- Я думаю, что и то, и другое. Но, главным образом, потому что у нас возвращаются советские времена. "Сама я Пастернака не читала, но скажу"... Ведь этот фильм никто не видел из тех, кто нападал. И они даже не собираются смотреть фильм, они - не про это. Они - про свое право.
- Скажите, а что теперь будет с "Артдокфестом"? Вы будете стараться продолжать проводить его на российских площадках, перенесете его за границу?
- За границу его перевести проще пареной репы. Но, собственно, он нужен-то в России. Мы вот сейчас проводим фестиваль "Артдокфест" в Риге. Да, мы показываем фильмы, которые мы не можем показать в России. Но это все-таки фестиваль, где большая конкурсная программа балтийского кино, где симпозиум, который обсуждает европейские проблемы. "Артдокфест" рождался в 2007-м как всемирный фестиваль русскоязычного кино. А сейчас мы расширились до постсоветского пространства. В принципе такого накала, который происходит во время фестиваля в России, конечно, здесь ожидать не приходится, потому что здесь вопросы - не в политической сфере, а в эстетической. Кстати, жюри, которое принимало решение награждать фильм "Тихий голос", не учитывало обстоятельства, была эта картина показана в России, не была она показана в России. Они рассматривали это кино как одну из картин конкурсной программы. И она им показалась наиболее художественно целостной, наиболее убедительной, наиболее трогательной.
- Еще пару лет назад в России существовало довольно много таких нишевых, как принято говорить, площадок, где небольшая часть критически настроенных людей могла что-то довольно свободно обсуждать. Сейчас возникает ощущение что это пространство очень быстро сжимается. История с "Артдокфестом", история с "Медузой"... Почему внезапно клапаны решили закрыть?
- А почему внезапно?
- Хорошо, не внезапно, но почему сейчас?
- Потому что пришло время. Пространства, которое они оставляют, становится все меньше, потому что, кстати сказать, общество не сопротивляется, а если общество не сопротивляется, почему бы не продолжать процесс как бы наведения порядка в собственном доме? Но ведь они рассматривают страну как пространство, которое им принадлежит не только вместе с заводами и пароходами, но и вместе с населением. А когда они говорят, что вместе с населением, то имеется в виду и вместе и с тем, что находится в головах у населения. Это их имущество, они производят как бы генеральную уборку.
- Кремль производит?
- Да, абсолютно. Как такие настоящие большевики они прекрасно помнят заветы своих предшественников: "из искры возгорится пламя". И, черт возьми, неизвестно, где та искра. А давление настолько мощное, что когда слои сжимаются до неестественного состояния, действительно, какая-то искра может произвести непредсказуемые последствия. И поэтому они стараются, чтобы на борт этого самолета, летящего в никуда, никто не пронес зажигалку или колюще-режущих предметов.
- Вы говорили об уроках прошлого. Согласитесь, что коллективный Кремль выучил уроки времен Брежнева, Андропова. Держите полки магазинов полными, а границы открытыми - и у вас не будет проблем!
- Но границы держать физически уже открытыми невозможно, потому что это - еще та искра. Полки держать полными может быть и возможно, но естественное падение рубля и естественные антисанкции и все, что происходит с экономикой, конечно, сильно сужает возможности потребительского рынка в стране. А люди, которые видят на витрине колбасу, но не могут ее купить, они еще хуже тех людей, которые не видят колбасу и едут за ней на электричках в Москву. Эта система власти просто уже не способна переваривать то, что она на себя взяла, потому что ей нужно содержать и всю систему подавления, и все эти империи Симоньян, и все это... Это все очень дорого.
- Для страны, экспортирующей нефть, газ, алмазы?
- Да, но что касается главного, так сказать, поступления в бюджет, это углеводороды. В принципе Европа, как мне кажется, наконец-то очухивается и понимает, что она, покупая те самые углеводороды, просто содержит тот режим, с которым она пытается при этом параллельно бороться. Еще посмотрим, чем там закончатся выборы в Германии. Говорят, что там "зеленые" весьма активны.
- Вот вы говорите про самолет, который пикирует. Вот вы сняли фильм "Свидетель Путина". Путин - командир этого воздушного судна. За время создания этого кино что вы поняли про капитана Путина?
- Я бы сказал, что он - владелец корабля, который указывает экипажу, куда лететь. Но мы знаем, в истории были прецеденты, когда экипаж переставал слушать своего владельца, если уж совсем все вступало в противоречие с представлением о добре и зле. Путин настолько сросся с властью, что никак не представляет себе продолжение своего физического существования без этих составляющих. И это ужасно, кстати сказать, для представителя любой политической доктрины. Понятно, что просто либерал по определению не мог бы быть таким вечным правителем в силу той идеологии, которой он придерживается. Совершенно очевидно, что у Путина нет никакого другого пути, как превратиться окончательно в диктатора.
- Вы также сняли кино о Северной Корее. Россия может стать Северной Кореей?
- Нет, конечно. Северной Кореей не может стать ни одна страна мира. Потому что Северная Корея - это вообще аномальное образование. Там человек вообще не живет, у него происходит некий биологический процесс. И даже этот биологический процесс в Северной Корее очень регламентирован и находится в очень жестком коридоре, из которого нет выхода ни направо, ни налево. Представьте себе бычка, которого привозят на бойню и ставят в загон, где с ним все и происходит. А в Северной Корее этот загон длинный: бычка ставят в этот загон маленьким, еще теленком, и он всю жизнь в этом загоне живет. И в любой точке его могут пустить в расход. Вот, собственно, это происходит в Северной Корее. Русский человек такого пути не выдержит, ни вытерпит, не позволит. И он, конечно, где-то, может быть, на втором повороте возьмется за топор.
- Вернемся к документальному кино. Премию "Белый слон" присудили расследованиям, которые делала команда Навального. Такие фильмы-расследования - это документальное кино?
- Документальное кино - это все, что базируется на реальности и выглядит как аудиовизуальное произведение. Но критики не вручали фильму Навального приз как лучшему документальному фильму года. Лучшим документальным фильмом года был признан фильм Косаковского "Гунда". Что совершенно понятно. А Навальному критики дали премию как событию года. Событие года может быть разным. Фильмы Навального - это событие года? Да, конечно же, событие. Фильмы Навального собирают миллионную аудиторию. Эти фильмы показывают по телевидению во многих странах. Но если вы меня все-таки назойливо спросите, хороший ли Навальный документалист, я скажу: нет. Он делает документальное кино, которое убедительно, которое работает именно на большие массы, но которое не развивает документальное кино.
- А что нужно, чтобы фильмы Навального стали хорошей документалистикой?
- Они не должны ею становиться. Просто не надо, не стоит. Это разный способ языка, это разный способ мышления, это разный способ расширения горизонтов сознания, внутреннего анализа, рефлексии. Все люди разные. И кому-то нужны какие-то очень сложные инструментарии для своего развития. А другим нужны простые пропагандистские слоганы. Вот, собственно, Навальный занимается пропагандой и выполняет задачи, которые стоят у него на повестке дня.
- За слово "пропаганда" он бы вас не поблагодарил...
- Пропаганда - это не только кремлевская пропаганда. Вообще есть пропаганда здорового образа жизни, пропаганда, чтобы люди не курили, или есть еще "мойте руки перед едой". Пропаганда - это не совсем правда. Но это то, что в принципе более-менее соотносится с реальностью. У Навального тоже там не все так абсолютно точно. Он пропагандирует некую реальность, может быть, жестче, чем сделал бы это автор документального фильма.
- Вы сняли бы документальный фильм о Навальном?
- Да, я бы снял документальный фильм о Навальном. Но я знаю Навального. Он очень прикладной человек, он ценит свое время. Ему не нужно документальное кино о нем, которое не собирает 120 миллионов, и у него нет этой амбиции, нет задора быть героем фильма, который получил приз на каком-то даже очень крупным фестивале. Он просто не хочет отвлекаться. Он - революционер.
- О чем сейчас стоит снимать документальное кино в России, о чем вы хотели бы снять кино?
- Государство сегодня уничтожает свободных людей, способных к независимой жизни и независимому творчеству. Оно всех встраивает в систему и, мне кажется, что очень важно этому сопротивляться. Для этого существует "Артдокфест", на это я трачу много времени и сил, которых не хватает на создание моих собственных фильмов. Но я их тоже как-то, тем не менее, снимаю, и они оказываются совсем не лишними в этом пространстве русского морока.
Белый дом Бюджет Германия Европа
