Бунтарь побеждает государство: уникальная судьба Евгения Замятина
Открыто выступавший против сталинского тоталитарного государства Евгений Замятин чуть ли не в ультимативной форме потребовал от Сталина отпустить его за границу. И его отпустили.
80 лет назад, 10 марта 1937 года, в Париже скончался замечательный русский писатель и публицист Евгений Замтятин. Она остался в истории не только как блестящий прозаик, написавший одну из самых знаменитых антиутопий в истории мировой литературы, но и как бесстрашный человек, бросивший вызов тоталитарному государству.
Евгений Иванович Замятин родился в 1884 году в маленьком уездном городе Лебедянь Тамбовской губернии в семье священника. Учился позже на инженера-кораблестроителя в Петербурге, причем последние годы учебы ему как "политически неблагонадежному" проживание здесь было запрещено. Когда это обнаружилось, Замятина выслали на север, в Сестрорецк. Здесь и в Лахти, где он прожил два года, "в снегу, одиночестве и тишине" рождалась первая большая повесть Замятина "Уездное". Это колоритное изображение темного и косного провинциального быта сразу принесло известность молодому писателю.
Подозрительный интеллигент
Февральскую революцию 1917 года Замятин встретил если не с восторгом, то, по меньшей мере, с надеждой: в конце концов, он сам "работал" на революцию. Корней Чуковский, описывая Замятина тех лет, особо отметил одну из главных особенностей характера Замятина - его бунтарский нрав, непокорность, независимость. Писателя дважды арестовывала уже ЧК: сначала он вместе с Блоком и другими "подозрительными интеллигентами" проходил по делу левых эсеров, второй раз намечался кандидатом на знаменитый "философский пароход", на котором в 1922 году были высланы за границу лучшие представители российской интеллигенции.
Замятин лишь случайно не попал на борт этого парохода: к тому времени у него уже сложилась твердая репутация "внутреннего эмигранта". Отношение Замятина к новой власти изменилось довольно быстро. Он увидел, что большевики уничтожают как раз те ценности, которые были для него главными: личность и свободу. Ну, а после того, как появился его роман "Мы", комиссаров от литературы, приравнявших перо к штыку, уже ничего не могло остановить. Травля достигла своего апогея.
Сигнал об опасности
Такой роман советская цензура даже в начале двадцатых годов, ну никак не могла пропустить. Впервые роман "Мы" был опубликован в английском переводе, позже - на чешском и французском языках и лишь в 1927 году впервые вышел по-русски, но тоже за границей: фрагменты из него напечатал эмигрантский журнал "Воля России". На родине писателя роман впервые появился лишь в перестроечные времена.
А в конце двадцатых годов преследования Замятина не ограничивались только словесными нападками. "Врага" Замятина перестали печатать, его лишили преподавательской и редакторской работы, его пьесы (очень популярные у зрителей) снимались с репертуара... И тогда, в июне 1931 года, он написал свое знаменитое, отчаянное, поразительно смелое письмо Сталину, в котором даже, в сущности, не просил - требовал дать ему возможность писать и печататься. Если это невозможно в СССР, то за границей: "Если я действительно преступник и заслуживаю кары, то все же, думаю, не такой тяжкой, как литературная смерть. И потому я прошу заменить этот приговор высылкой из пределов СССР".
Парижская "болдинская осень"
Историки до сих пор спорят о том, почему Евгений Замятин после такого смелого и откровенного письма получил все же разрешение уехать за границу. Случай для СССР уникальный. То ли смелость и репутация непокорного бунтаря сыграли свою роль, то ли революционное прошлое Замятина, то ли стечение обстоятельств (брожение в среде интеллигенции, самоубийство Маяковского), то ли хлопоты Горького, просьбы которого Сталин время от времени тогда еще выполнял... Как бы то ни было, но в октябре 1931 года Замятин уехал за границу вместе с женой. До самой смерти в 1937 году он жил в Париже. Формально эмигрантом не был: ему регулярно продлевали советский паспорт. В своих высказываниях, особенно публичных, он был весьма сдержан, с резкой критикой Сталина в эмигрантской печати не выступал и держался в эмиграции особняком.
Страх или желание не сжигать за собой все мосты тут не причем. Евгений Замятин не боялся говорить правду, живя в Советском Союзе, с какой стати он стал бы этого бояться, уехав за границу? Просто эмигрантская среда была ему чуждой. А то, что Замятин хотел когда-нибудь вернуться на родину - всего лишь миф, совершенно не соответствующий действительности. Его записные книжки и рабочие тетради показывают, что все замыслы, творческие и жизненные планы Замятина были связаны с Западом, а не с Россией. Биографический словарь "Русские писатели 20 века", вышедший в 2000 году в Москве, перечисляет: "Архивы писателя содержат киносценарии на русском, английском и французском языках. Для экранизаций с голливудским режиссером Сесилем де Миллем Замятин перерабатывал произведения русской классической литературы ("Войну и мир", "Пиковую даму"), а также собственные произведения (в том числе роман "Мы")".
Одно это перечисление развеивает еще одну сегодняшнюю псевдопатриотическую легенду: то, что Замятин якобы очень мало писал в эмиграции. Это не так. Кроме рассказов, работы над историческим романом "Бич Божий" о вожде гуннов Аттиле, очерков, воспоминаний, статей, рецензий, Замятин написал множество киносценариев. Самой успешной оказалась экранизация по мотивам пьесы Горького "На дне", сделанная по сценарию Замятина знаменитым французским режиссером Жаном Ренуаром. Главную роль сыграл Жан Габен. Фильм имел огромный успех и был признан лучшим фильмом Франции 1936 года. Все это позволяло Замятину жить в Париже сравнительно безбедно и помогать оставшимся на родине опальным друзьям-писателям, в том числе Михаилу Булгакову и Анне Ахматовой. По ним он действительно скучал.
