Рано говорить о выводах. Немецкий эксперт о решении суда ООН
Международный суд ООН частично удовлетворил требования Украины к России. Будет ли реализовано решение по Крыму и почему отклонены требования по Донбассу - рассказал DW эксперт по международному праву Маттиас Хартвиг.
Международный суд ООН в среду, 19 апреля, вынес промежуточное решение по иску Украины против России. Украинская сторона требовала ввести срочные меры на время рассмотрения спора, чтобы прекратить нарушение Москвой двух международных конвенций: о борьбе с финансированием терроризма и о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Суд встал на сторону Украины в отношении второй конвенции и принял временное решение в связи с рассмотрением иска, которым обязал Россию отказаться от действий, имеющих признаки дискриминации крымских татар и украинцев в Крыму. В частности, суд потребовал отменить запрет меджлиса и предоставить возможность получать образование на украинском языке. Требования Украины о прекращении российского финансирования терроризма в Донбассе суд на данном этапе отклонил. Прокомментировать такое решение DW попросила Маттиаса Хартвига (Matthias Hartwig) - эксперта по международному праву из гейдельбергского института имени Макса Планка.
DW: Господин Хартвиг, суд в Гааге удовлетворил требования Украины принять безотлагательные меры по защите крымских татар и этнических украинцев в Крыму от дискриминации. Что это означает на практике?
Маттиас Хартвиг: Я хочу заметить, что суд пока не принимал решения о том, нарушается ли в Крыму Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Оценка в этом вопросе будет предоставлена позже, когда будет выноситься окончательное решение по иску. Суд на данном этапе установил, что права соответствующих групп ставятся под сомнение, есть признаки того, что они могут нарушаться. Поэтому и было принято это решение о временных мерах, чтобы предотвратить возможное последующее нарушение прав и обеспечить право крымских татар на собственные представительные органы, в том числе меджлис, а также право на обучение на украинском языке.
- Крымские татары, вероятно, будут рады решению суда в Гааге. Но можно ли быть уверенным, что Россия выполнит его в отношении меджлиса?
- Решение о временных мерах, принятое Международным судом в Гааге, является обязательным к исполнению. Россия, будучи участницей соответствующих конвенций, обязана выполнять это решение. Российская Федерация должна отменить запрет меджлиса и дать крымским татарам возможность иметь собственные представительные органы.
- И Вы считаете, что Россия теперь восстановит меджлис?
- Контролировать выполнение решений Международного суда должен Совет Безопасности ООН.
- Однако Россия имеет право вето в Совбезе. Разве она будет заставлять сама себя делать что-либо?
- Если Россия заблокирует соответствующие решения Совета Безопасности, не будет, соответственно, и исполнения. Думаю, так и будет. Но я надеюсь, что у России достаточно ума, чтобы выполнить обязательное правовое решение. Ведь если, в конце концов, суд примет решение не в пользу Украины, тогда Россия, со своей стороны, сможет требовать его исполнения. Было бы глупо не выполнить такое довольно мягкое решение суда.
- Есть ли другие пути заставить Россию выполнять это решение, если она не захочет этого делать?
- Чего-то вроде исполнительной службы у Международного суда ООН нет. Поэтому, если страна-член Совета Безопасности ООН будет блокировать резолюции во исполнение решения, то с этим, к сожалению, особо ничего не поделаешь.
Спорный вопрос о финансировании терроризма
- На Украине многие разочарованы решением Международного суда, который не стал вводить временные меры по Донбассу. Украина возлагает на Россию ответственность, в том числе, за потери среди гражданского населения в зоне конфликта. Как Вы оцениваете это решение?
- Суд постановил, что требования по применению в этом деле Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма не выполнены. Здесь речь идет, прежде всего, о том, собирались ли средства с целью совершения террористических актов. Это сложный юридический вопрос. Я осмелюсь предположить, что в этом вопросе можно было бы прийти и к другому выводу.
- Судья Ронни Абрахам, оглашая решение, во вступительном слове упомянул о сбитом самолете "Малайзийских авиалиний" над Донбассом, на борту которого погибли 298 пассажиров и членов экипажа. Итак, если руководствоваться логикой суда о наличии намерений, то зенитно-ракетный комплекс, которым был сбит самолет, должен был быть переброшен в Донбасс именно с целью сбить гражданский самолет?
- Хочу подчеркнуть, что в конвенции, на которую ссылается Украина, речь идет о финансировании терроризма. Речь идет об обязательствах государств предотвратить финансовые потоки в поддержку террористических организаций. Конвенция направлена, прежде всего, на то, чтобы перекрыть финансирование частными средствами, скажем, "Аль-Каиды". Именно это было первоочередной целью этой конвенции. Вопрос того, занимаются ли терроризмом сами государства, здесь не стоит. Однако важен тот факт, что суд признал собственную юрисдикцию в этом вопросе и тем самым допустил возможность применения этой конвенции при тех обстоятельствах, на которые указала Украина. Суд на данном этапе не увидел достаточных доказательств существования цели совершения терактов против мирного населения. Однако решение неокончательное, и нельзя исключать, что оно в итоге будет другим.
- Рассмотрение дела по существу, как ожидается, затянется на годы. Если за это время появятся неопровержимые доказательства того, что MH17 был сбит зенитно-ракетным комплексом, доставленным из России, это может повлиять на окончательное решение?
- Если удастся доказать, что это подпадает под действие конвенции, то да.
- Неужели чтобы применить эту конвенцию, надо доказать, что "Бук" был куплен боевиками на деньги, собранные частными лицами, на что Россия закрывала глаза?
- Да, в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма речь идет не о поставках оружия, а о финансировании терроризма. Чтобы применить конвенцию в случае предоставления оружия или иных средств, нужна очень широкая интерпретация этого правового акта. В конвенции речь идет, прежде всего, о том, чтобы террористы, скажем, не использовали банковские счета или чеки, чтобы финансировать свою деятельность.
- То есть, в данном случае предоставлять зенитно-ракетный комплекс - это не нарушение конвенции?
- В принципе, государства могут финансировать терроризм, предоставляя оружие. Этого, кстати, не отрицает и российская сторона. Однако даже если государство само совершает теракт, оно не подпадает под указанную конвенцию. Государственный терроризм ей не охвачен.
- Вы упомянули "Аль-Каиду" как пример террористической организации. Но в данном случае мы имеем дело с незаконными вооруженными формированиями. Кто-то называет их боевиками, кто-то - сепаратистами, кто-то - террористами, а кто-то - ополченцами. США и ЕС не признали "ЛНР" и "ДНР" террористическими организациями. Насколько это может сыграть роль при оценке конфликта в Донбассе, с точки зрения Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма?
- Это будет учитываться. Российская сторона в суде именно на это и делает ставку, называя конфликт внутренним. Судьи принимают во внимание, в частности, как конфликт оценивают третьи страны. Украина называет бойцов незаконных вооруженных формирований террористами и говорит об антитеррористической операции. Однако здесь есть проблема. Если говорить о реализации минских соглашений, то они предусматривают амнистию для этих людей. Кстати, в международном праве нет четкого определения термина "террорист".
- Следовательно, ссылка украинской стороны в Международном суде на эту конвенцию была заведомо рискованной стратегией?
- Конечно, нельзя было говорить о том, что Украина может быть уверена в победе. Но логично и разумно, с точки зрения украинской стороны, пробовать доказать свою позицию в суде. Решение неокончательное, и рано говорить об успехе или провале.
