Комментарий: Владимир Путин и его правозащитники
Комиссия по помилованию была бы эффективнее Совета по правам человека. Переубедить власти РФ нельзя, остается лишь смиренно их просить, комментирует встречу Путина с СПЧ Иван Преображенский.
Владимир Путин сумел упаковать в один день прощание со скончавшейся правозащитницей Людмилой Алексеевой, открытие памятника Александру Солженицыну и посещение заседания Совета по правам человека (СПЧ) при президенте. Судя по реакции Путина на просьбы членов СПЧ, как раз одного дня в году для проблематики прав человека, по мнению российского лидера, вполне достаточно.
Правозащитный спектакль
Совсем недавно был объявлен новый состав Совета по правам человека при президенте России. Тогда активно обсуждалось, насколько это сегодня декоративная организация и почему из СПЧ в ходе ротации удалили всех, кто в последнее время позволял себя задавать главе государства неудобные вопросы. Тогда говорили, что реальные проблемы на заседаниях этого совещательного органа вообще не обсуждаются.
Последняя встреча Путина с его правозащитным советом показала, что проблема лежит в другой плоскости. Члены СПЧ говорили президенту и про прецедентный недавний арест на 16 суток за репост главы "Движения за права человека" Льва Пономарева, и про пытки (как в тюрьмах, так и во время следствия), и вновь про статус иностранного агента, который не дает работать российским НКО, не занимающимся правозащитной деятельностью.
Однако заседание показало, что Владимир Путин готов слышать только те вопросы, на которые он заранее готовился отвечать. По каким-то темам, вроде ареста Пономарева, президент России в соответствии с его излюбленной схемой ссылался на независимость суда, но попутно и объяснил и реальную мотивацию. Мол, "мы же с вами не хотим, чтобы у нас были события, похожие на Париж, где разбирают брусчатку и жгут все подряд, и страна потом погружается в условия чрезвычайного положения".
Другие вопросы, вроде многочисленных проблем с властями, внезапно, но синхронно обрушившихся на общество "Мемориал", он практически игнорировал, выделяя какую-то одну, совсем не первостепенную. "Мемориалу" явно не стоит ждать снисхождения от властей. Путин будто и не слышал ни про осужденного главу чеченского "Мемориала" Оюба Титиева, ни про карельского правозащитника Юрия Дмитриева. Главу российского государства заинтересовал разве что вопрос информирования школьников о репрессиях. Ну а будущим "Мемориала" займется прокуратура или ГПУ (Главное правовое управление администрации президента).
При таком подходе всякий смысл в попытках правозащитников информировать президента, а тем более пытаться повлиять на него, просто теряется. Впрочем, судя по заявлениям Путин об уголовных делах "Нового единства" и "Сети", могут быть и редкие исключения.
Президенту Путину не докладывают
Трудно поверить, что Владимира Путина силовики и его ближайшее окружение держали в таком информационном вакууме, что он вообще ничего не слышал ни про возможные пытки со стороны сотрудников ФСБ, ни про задержания несовершеннолетних по, вполне возможно, надуманным обвинениям, ни собственно про фабрикацию следствием доказательств, то есть "гапоновщину", как назвал это сам президент.
Если его заявления - правда, это значит, что страна находится на грани серьезного кризиса. Силовики творят, что хотят, а кремлевская администрация боится ставить об этом в известность президента. Такое положение - первый шаг к возможному перевороту или полной изоляции главы государства. Верить в такие перспективы не хочется.
Спокойнее думать, что Владимир Путин слукавил и, конечно, располагает достаточной информацией о делах "Нового величия" и "Сети". Просто ему потребовалось по каким-то одному президенту известным причинам, изобразить неведение, чтобы, скорее всего, затем назначить проверку, которая наверняка выявит в спецслужбах нарушения, и виновные будут наказаны. Так или иначе, это как раз тот редкий случай, когда создается ощущение, что правозащитники не зря что-то рассказывали президенту.
Легитимация насилия над личностью
Впрочем, даже неожиданное внимание Путина к делам "Сети" и "Нового величия" не позволяет уверенно сказать, что СПЧ собирается не зря, а пользы от его работы больше, чем вреда. Какой может быть тут вред - люди за права человека борются, спросите вы. Даже если борьба эта не слишком эффективна. Ответ лежит на поверхности.
Правозащитников Кремль практически игнорирует и даже палец о палец не ударил, когда глава Чечни Рамзан Кадыров, например, запретил им работать в Чечне. В итоге, СПЧ оказывается лишь одной из декоративных организаций, которые создают видимость контакта властей и правозащитного сообщества.
В этой роли Совет по правам человека служит легитимации самых дурных решений властей. Сказал Путин о законности ареста Пономарева или проигнорировал просьбы заступиться за "Мемориал", и все знают - так и надо. Причем получается, что, не возмутившись этому, правозащитники как бы власти поддержали.
Нет, пожалуй, лучше бы было и правда преобразовать СПЧ в комиссию по помилованию, как предлагала покойная Людмила Алексеева. Вреда уж точно от комиссии меньше, а толку, глядишь, было бы даже чуть больше.
Этот комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.
