Чем отличаются российские художники от немецких?
Анна Журба, куратор Московского музея современного искусства MMOMA, в интервью DW подводит итоги проекта "Формы художественной жизни".
В феврале 2019 года завершится программа образовательного центра ММОМА и Гете-Института "Формы художественной жизни". За год четыре арт-пространства из Германии привезли свои работы в Москву и обменялись опытом с российскими художниками. По просьбе DW куратор программы от ММОМА Анна Журба подводит итоги этого эксперимента.
DW: Под новый год директор московской Государственной галереи на Солянке уволился, потому что ему не дали открыть выставку Катрин Ненашевой про пытки "Груз 300". Ненашева участвовала и в проекте "Формы художественной жизни". Не боялись, что из-за ее участия могли начаться проблемы?
Анна Журба: Самое страшное - когда боишься до того, как тебя начинают пугать. В этом смысле я очень горда собой, потому что у нас выставлялась не только Ненашева, но и Виктория Ломаско с Алисой Йоффе. Плюс на выставке лежали брошюры организаций, которые помогают ЛГБТ. Все прошло нормально, никаких проблем не возникло.
- Что немецкие художники сказали о работе в Москве?
- Все сказали, что сливочное масло в России очень вкусное (смеется). А если серьезно, то мы с Гете-Институтом старались создать для них максимально тепличные условия. Все эти ребята работают в основном с независимыми художественными пространствами и не понимают, что музей - это режимный объект, со своим расписанием. И что если ты проснулся в четыре вечера, то тебе никто уже не поможет ничего смонтировать. Все эти правила, которые регулируют жизнь музея, были для ребят новыми. Кто-то подстраивался быстро, кто-то боролся с собой и системой.
-На ваш взгляд, за год перекрестной работы немецкие и российские художники синхронизировались или, наоборот, поняли, какая между ними пропасть?
- У нас есть организационная пропасть. В России мало самоорганизующихся пространств, нет системы грантов. Или есть, но один на всех. Зато с художественной точки зрения я видела, как российские художники находятся на одной волне с немецкими.
Раньше у меня было ощущение, что есть искусство большое, а есть - русское, которое сидело в заточении 75 лет, а потом вышло из подполья. После чего интерес к нему возник, но постепенно угас, потому что экзотика перестроечных времен уже прошла. Но сейчас у меня полное ощущение, что у нас в России классная молодая художественная сцена. Художники говорят на одном языке. Особенно это видно на примере пространства Spektrum, где все завязано на технологии. Это изначально универсальный язык.
- Может ли искусство быть вне политического или социального контекста?
- Искусство - достаточно странный инструмент для повышения политической осознанности. Но в социальном плане его можно использовать как один из языков взаимодействия, который соединяет людей, создает общие моменты. В мире, который катится в каком-то очень подозрительном направлении во всех регионах мира и на всех уровнях (от президентов до общества), странно не поднимать социальные темы.
Здесь другая проблема. Я видела выставку, которая была целиком посвящена мигрантам. Но вход на нее был 12 евро. Не уверена, что мигранты могут себе это позволить. Тут я вижу большую проблему, с которой должна бороться система. Часто художники подходят к социальным вопросам, будучи лично совсем не готовыми по серьезному ими заниматься. Для искусства очень важно оставаться честным. Иначе под соусом хорошего, доброго и светлого все просто превращается в еще одну индустрию, которая "выпускает" инсталляции, картины и скульптуры. Это точно не то направление, в котором нужно двигаться.
- Хочу уточнить про честность в искусстве. Она исчезает, как только искусство становится массовым? Взять тех же Pussy Riot, которые этим летом выбегали на стадион в финале ЧМ по футболу и о которых написали во всех медиа...
- Я в последнее время являюсь противником всего большого в искусстве, потому что это начинает походить на супермаркет. Хороший он или средненький, это все равно супермаркет. А пространство образовательного центра ММОМА мне очень нравится, потому что оно позволяет делать камерные выставки. Такие форматы, как наш, дают поводы для выстраивания сообществ. У больших акций часто нет какого-то созидательного послания и цели по созданию чего-то, кроме самой этой акции.
- Куда движется современное искусство?
- Думаю, что искусство - это лакмусовая бумажка общества. И то, и другое находится в раздрае. Простой пример: известная художница Нан Голдин (Nan Goldin) после всех ее выставок в лучших музеях начала борьбу как активистка против американской фармацевтической компании, которая продает опиоиды и подсаживает на это людей, в том числе - саму художницу. Это хорошая иллюстрация того, что сейчас происходит.
- Раздрай - это хорошо для искусства?
- Неплохо. В том смысле, что меньше шансов превратиться в салон и позднего Джеффа Кунса. Но я не сторонник мнения, что творить нужно в нищете. То же современное искусство часто требует и доступ к технологиям, и серьезное гуманитарное образование. Художники могут принадлежать к группе людей, к которым современный мир особенно недружелюбен. Например, быть мигрантами.
