В Запорожской области сельские жители по праздникам собирались на лавочке
По праздникам и по воскресеньям мои соседи собирались «на лавочке» возле чьего-нибудь дома
Мое село Большая Знаменка. Мужики с улицы Советской - 1968 год. Как же давно я снимаю - с восьмого класса. Спасибо дедушке Павлу Игнатьевичу Шилину, который перед восьмым классом сделал мне такой подарок - фотоаппарат ФЭД-3. Перед тем я долго канючил, приезжая к дедушке в гости на Нижнюю улицу. И последний мой аргумент, наверное, его сломил. «Деда, я ж у вас один унук!» - сказал я на нашем знаменском диалекте. И деда согласился. Перед тем, еще в пятом классе, без всяких подобных аргументов он мне купил велосипед «Орленок». Ну, тогда бабушка Груня его подговорила - Шилина Аграфена Васильевна.
Так что тут на моем давнем фото? По воскресеньям, чаще в праздники у соседей по улице принято было собираться на лавочке возле чьего-то дома. Играли в карты. В данном случае и выпивали. На шестерых - бутылка вина? Наверное, у них еще с собой что-то было.
Дорогие мои старики... Это было полвека назад!
Слева направо: дед Иван Новиков, дед Гаврила Бирюков, дядька Павло Кобозев, дед Воська Пискунов, дядя Сеня Кривко и мой отец Петро Шилин. Возле нашего дома и сидят.
Старые фотографии - как мостики памяти в прошлое. Вот дед Новик - у него я христославил в шестилетнем возрасте, тогда и вина красного попробовал, угостили вместо ожидаемых мной конфет, а потом сосед дядька Темка Шабля такого же угощения добавил. Не буду об этом вспоминать.
Дед Гаврила Бирюков. О нем рассказывали - когда он собирался в поле на работу с ночевками, все продукты в мешок бросал. И картошку из погреба со следами земли, и цибулю, морковку. И туда же кусок бело-сахаристого от соли сала. Ему говорили взрослые: «Дядька Гаврила, ну сало же замарается об картошку, можно его в бумагу завернуть». На что он отвечал: «Чишшы земли не будешь».
Дядя Сеня Кривко в совхозе был ветфельдшером. А на улице соседи его всегда приглашали купленных на базаре поросят «выкладывать» - кастрировать то есть. Делал он это буднично и ловко. При нем всегда был шприц и пенициллин. Запомнился мне дядя Сеня тем, что иногда с работы вечером возвращался «по хорошей мухой» и на всю улицу, как только показывался из переулка, громко рассказывал, что на войне он служил не у кого-нибудь, а у «самого Рокоссовского». Соседи, заслышав громогласный дядин Сенин голос, говорили: «О, Рокоссовский идет - опять выпил!» Наверное, воспоминания о войне дядю Сеню не отпускали, потому и выпивал.
Дед Воська (наверное, Иосиф) жил рядом с нами и был родным братом моего второго дедушки Пискунова Афанасия Даниловича. У деда Воськи росли в саду две черешни, и мы с двоюродным братом иногда в его сад забирались. Ну, как тут не заберешься, если от межи до черешни всего полтора каких-то метра. Еще вспоминаю, что деды-братья хоть и жили рядом, как-то не очень дружили. То есть в гости чтобы друг к другу ходили - я такого не помню. Говорили старшие, что виной всему баба Домна - жена деда Воськи, она его настропалила.
Сейчас только и остается, что смотреть на старую фотографию и мысленно произносить, с многоточием - дорогие мои старики...
