Почему известный запорожский скульптор отмечал два дня рождения

Известный запорожский скульптор рассказывал о своих памятниках и о курьезных случаях творческой жизни

Сегодня 40 дней, как ушел из жизни известный запорожский скульптор-монументалист, художник Владлен Дубинин. Ему было 88 лет. Многие его скульптуры можно увидеть в нашем городе. А есть и те, о воплощении в жизнь которых он мечтал, но так и не дождался.

«Индустриалка» несколько раз общалась с Владленом Дубининым. Самым обстоятельным получилось интервью в августе 2009 года, взятое в его мастерской (тогда Дубинин завершал работу над памятником Нестора Махно для Гуляйполя). Его и печатаем, вспоминая Владлена Константиновича.

-Памятник воинам, погибшим в Афганистане, открытый на аллее Славы в 1996 году, - моя любимая работа, люблю ее за тему, - рассказывал Владлен Дубинин о своих скульптурах, которые можно увидеть в Запорожье. - «За что?» - спрашивает жестом солдат в центре моей скульптуры. На памятниках афганцам других скульпторов - трагедия, а у меня - вопрос, проблема ненужных войн, до меня эту тему так никто не подавал.

Я также автор памятника погибшим парашютистам-разведчикам (два гранитных камня) на Транспортной площади, недалеко от автовокзала, конкурс на проект которого выиграл в 1969 году. Скульптуры на Зеленом Яру - священник, передающий книгу женщине, которую делал по заказу одной книжной базы в 70-е годы. Памятника на могиле Неизвестному солдату на Первомайском кладбище. И скульптуры Родины-матери у Вечного огня на Правом берегу, который открыли в 1974 году.

- С кого создавали образ Родины-матери?

- Ни с кого, это собирательный образ молодой скорбящей Мадонны. Кстати, о первом варианте скульптуры - на голове платок, рука поднята, секретарь горкома Пьянков сказал: «Баптистка! Платок раскрыть, руку опустить. Иначе сорвете открытие». Пришлось исправлять. А мне тот вариант нравился больше.

Как-то в одной из газет делали обзор запорожских памятников и писали, что, мол, это не мать, а невеста. Но я специально решил сделать молодую - 30-35 лет - мать, сестру, дочь, жену, а не просто старую женщину.

- Как получили заказ на Родину-мать?

- По конкурсу. У меня все по конкурсу, за исключением Махно.

-А что было с Махно?

- Я делал бюст Махно для Запорожского краеведческого музея. А второй отлив подарил Гуляйполю. Через время мне позвонили из гуляйпольского Общества памяти Нестора Махно и предложили сделать памятник. Я выполнил эскиз - фигуру Нестора Махно, стоящего на постаменте с врезанной в постамент тачанкой (он хранится в Гуляйпольском краеведческом музее). Но в результате воплотили более скромный вариант - сидящего Нестора Ивановича.

В 2008 году в Гуляйполе установили гипсовый памятник Махно, во дворе, возле хаты дома брата Нестора Ивановича. А через год перевел этот памятник в бетон для оковки медью для замены гипсовой скульптуры.

- Махно лепили по фотографиям?

- Да. Причем лепил молодого Нестора Махно, когда он был без усов, потому что с усами получается Чапаев.

«Жду, что «Казаков» воплотят»

- Есть у вас, как у скульптора, неосуществленная мечта?

- Установить напротив театра Магара памятник молодому Шевченко с кобзарем. Выиграл конкурс, но - тишина.

Но еще больше мечтаю, чтобы на кургане возле Музея история запорожского казачества на Хортице установили мою скульптуру «Казаки в дозоре». В 1960-е замом по культуре в облисполкоме был Николай Киценко, который собирал исторические материалы по Запорожью. У него возникла идея архитектурно-культурного комплекса, посвященного запорожскому казачеству. Объявили конкурс. В качестве архитектурного решения предлагали паруса, тополя, лампочку Ильича. Я предложил поставить на курган двух казаков на конях, а здание музея запорожские архитекторы предложили вписать в горизонтальные формы. Музей построили.

Эскиз скульптурной композиции «Казаки в дозоре» выиграл три конкурса, в которых принимали участие не только украинские, но также московские и прибалтийские творческие группы. Утверждал проекты первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Шелест, это было в 1969 году. Казаков хотели сделать в чугуне. А Шелест говорит: «Что, у нас на казаков бронзы не хватит? В бронзе!». Щербицкий, который был замом Шелеста, предложил: «А если в граните?». Шелест сказал: «Ты подумай, такие ножки (у коней - Ред.) в граните можно сделать?». Шелест крякнул, и меня все стали поздравлять. Говорю: «Не слышал, чтобы было принято» - «От-то как крякнул - так и принято».

- А почему же ваших «Казаков в дозоре» не сделали?

- Суслов, который тогда занимался идеологией, увидел в теме запорожского казачества национализм. А у независимой Украины, увы, на «Козаков в дозоре» нет денег. И я все жду, что их воплотят...

Два дня рождения

- Вы празднуете два дня рождения в год. Почему?

- На самом деле я родился 21 января 1931 года. Меня и назвали Владленом потому, что в этот день умер Ленин. Но в паспорте стоит другая дата - 25 декабря, потому что мать решила уменьшить мне возраст, для поступления в суворовское училище. Теперь праздную день рождения два раза в год. А в суворовское меня все равно не приняли. И хорошо - по звонку я бы жить не смог.

- А в художники почему пошли?

- У меня родители были художниками. Помню случай из детства. Отец получил заказ нарисовать портреты членов Политбюро. Сделав его, родители разложили на полу готовые работы, и, уставшие, легли спать. А я проснулся и дорисовал на всех портретах черные буденовские усы. Зачем? И сам не знаю. После таких художеств мне, конечно, досталось от отца. А мать сказала: «Ладно, будет художником». Вытереть усы не получилось, но, спасибо, друзья-художники помогли, нарисовали портреты заново. Между прочим, это был 1936-37-й, тогда все могло очень плохо кончиться.

Я все время рисовал. И после 7-го класса поступил в Днепропетровское художественное училище. Учеба на первом курсе не обошлась без приключений. Я опоздал на месяц и меня приняли с испытательным сроком. Мест в общежитии уже не было, ночевал на вокзале. Однажды, разбудила меня милиция, пришлось назвать адрес. Мать приезжает, скандал! Положили меня на койку с одним студентом. После просмотра учебных работ меня приняли.

Тема диплома у меня была - Иван Грозный на Пушкарской слободе. Бояр для картин искал на базаре - там сидели такие колоритные старики! И самого колоритного, с окладистой бородой, я пригласил позировать в училище. Для этого он решил привести себя в порядок - пришел в пиджачке, в галстуке, побритый. Испортил натуру! Пришлось ждать, пока у него отрастет борода.

А как поступал в Харьковский институт! Поехал я в Харьков на автобусе. Жара страшная! Вышел в Новомосковске водички попить, возвращаюсь - автобуса нет, а там остались чемодан с документами и холст. Голосую - остановился грузовик. Только выехали за город - у него лопнула рессора... Добрался на попутках в Харьков, свои вещи нашел на автобусной станции.

Экзамены по живописи и рисунку - а я поступал на живописное отделение, сдал на «пятерки». А вот на подготовку к истории времени не хватило. Написал шпаргалки на 30 билетов, а мне попался 31-й. «Как, не знаете? Двойка!». Утром собираюсь домой, а мне говорят, что я в списке принятых. Сюжет!

Вызывают на педсовет, директор спрашивает: «Не любите нашу историю?». Достаю из карманов все 30 шпаргалок и говорю: «Разве это не любовь?». Преподаватели засмеялись: «Тройку поставим. Будешь учиться?» - «На тройку нет, стипендии не будет, помогать некому». - «Ну ладно, четверка. Иди учись!». Так и поступил.

15 килограмм мыслей

- Вы были живописцем. А как стали скульптором?

- Для диплома я готовил картину - русский и немецкий солдаты сидят на окопе и курят одну папиросу, такое братание. И вдруг меня вызывают: «Меняй тему!». Оказывается, государство, из-за Карибского конфликта, взяло курс на вооружение, а у меня пацифизм. Я отказался. Пришлось забрать документы и уйти на два года в академотпуск.

Вернулся в Запорожье, уже написал для диплома другую картину - доменщиков. А тема-то братания в голове сидит! И решил вылепить небольшой эскиз из пластилина, покрасить и нарисовать на холсте. Когда вылепил, подумал - а зачем писать картину, если можно вылепить? Сделал скульптуру из гипса чуть меньше натуры, ее взяли на республиканскую выставку в Киев и меня за нее сразу приняли в Союз художников. Эта скульптура «Люди в шинелях» (1963) хранится в нашем краеведческом музее.

А до этого я скульптурой не занимался - так, лепил всякие мелочи. «Люди в шинелях» - моя первая серьезная работа, сделав которую я занялся скульптурой.

После «Людей в шинелях» на меня посыпались заказы, в том числе и для выставки, посвященной Тарасу Шевченко. Вылепил я эскизы, положил в чемодан и - на вокзал «Запорожье-1». Поставил чемодан, пошел чая попить. Смотрю - подошел мужчина, поднял мой чемодан, потом опустил...

Я подумал, что он таким образом делает зарядку, и кивнул, а он понес чемодан. Я - за ним: «Чемодан-то мой!» - «Пополам будет» - «Как?!». Пытаюсь забрать - не отдает, завязалась потасовка. Буфетчица вызвала милицию, нас отвели в отделение. Старшина спрашивает: «Чей чемодан?». И я, и мужчина отвечаем: «Мой» - «Что там?». «Напарник» говорит: «Шмотки». Открываю - а там пластилин и глина. Он от злости - не ожидал, что попадется на такой чепухе! - опять в драку. Старшина начал составлять протокол: «Какой материал в чемодане?» - «Мысли» - «Это что, материал? Сколько килограмм?» - «Не мерил». Он взял в руку «Тяжелый», и записал «15 кг».

Через время приходят повестки в суд, а мне все некогда туда пойти. Однажды - звонок в дверь: «Дубинин, собирайтесь», и везут в суд. Судья меня спрашивает, что это за материал такой «мысли» - «Это сначала думается, потом рисуется, потом лепится для выставки». Она прикрыла рот рукой, чтобы не видно было, что смеется, и суд удалился. В общем, посадили вора чемодана на четыре года. А он мне кричит из зала: «Спасибо, друг, на четыре года буду обеспечен». Оказывается, он недавно вышел из тюрьмы и хотел туда вернуться.

Фото из архива "Индустриалки"