9 мая: что происходит за фасадом официоза
День разгрома "третьего рейха" - бесспорный праздник. Но сколько в нем ритуального официоза и сколько - истинно народной памяти? Об этом рассуждает историк Екатерина Махотина.
Исследователи из разных стран приняли участие в необычном проекте, цель которого - проанализировать, как отмечают 9 мая в разных регионах России, в Беларуси и Молдове, в Киеве, Одессе, Донецке и Симферополе, в Таллине, Нарве и Берлине... Речь шла не о военных парадах, а о том, как празднуют этот день "обычные люди", как их личный праздник соотносится с официальным ритуалом, официальной символикой. Результаты опубликованы сейчас в сборнике, который вышел в издательстве Ferdinand Sch?ningh. Обозреватель Deutsche Welle Ефим Шуман встретился с историком Екатериной Махотиной из Боннского университета.
DW: Тема сборника, который вы составили вместе с вашими коллегами Кордулой Гданец и Мишей Габовичем, может показаться странной: в конце концов, какая разница, сколько в праздновании 9 мая ритуального официоза, а сколько искреннего, идущего, так сказать, снизу, народного желания отметить этот день. Это представляет академический интерес, но больше?..
Екатерина Махотина: Нет, далеко не только академический интерес. Для нас - историков, этнологов, культурологов - как раз было удивительным, что 9 мая, День Победы в Советском Союзе и подавляющем большинстве постсоветских республик до сих пор не был исследован с точки зрения социальных практик, форм, которые принимает народная память, с точки зрения социального действия. Мы не занимались анализом исторической политики, то есть приемов и методов, с помощью которых власть утверждает свои собственные интерпретации разгрома нацизма, не анализировали ее риторику и тому подобное. Нас интересовало, прежде всего, то, что происходит за фасадом официоза.
Наш интерес был мотивирован еще и тем, что освещение этого праздника в немецких СМИ, шире - вообще в западных СМИ, фокусируется, в основном, на параде на Красной площади, параде военной техники. Но мы редко читаем здесь о том, какими желаниями, какими проекциями общества сегодняшняя Россия наполняет этот праздник, как на него смотрят, так сказать, снизу.
- В сборнике вы обращаете внимание на то, что в западных СМИ часто рассматривают празднование 9 мая в сегодняшней России как продолжение массовых пропагандистских шоу сталинской эпохи. Согласитесь: для такой точки зрения есть определенные основания. Но, вы считаете, что в целом это все же не так. Почему?
- Ну, хотя бы потому, что даже в советские времена праздник не был гомогенно-тоталитарным, не был мертвым ритуалом, совершавшимся лишь по приказу сверху. Он принимал разные формы на разных уровнях. Это был и официоз - парад, возрожденный в брежневскую эпоху, но это был и день семейной, индивидуальной памяти, день, когда семья собиралась и поминала за столом павших родных. Конечно, многие советские практики были предписаны начальством, но нельзя говорить, что ничего другого не существовало. Так же и сегодня.
Кстати, до 1965 года 9 мая вообще было обычным рабочим днем. Только при Брежневе его сделали праздничным, нерабочим. Причем сделали это не просто для того, чтобы наполнить советскую идеологию героическим прошлым. День Победы возродили еще и потому, что был запрос общества на эту дату, на эту память. День Победы в СССР оставался важной составляющей бытовой, семейной памяти, ведь пережитое во время войны действительно оставило глубокий след в судьбах военного поколения. То есть брежневской исторической политике было на что опираться.
- Но власть так или иначе модифицирует народные формы празднования 9 мая, приспосабливает их к своим нуждам, искажает, и они становятся частью пропагандистского ритуала... Возьмите, например, георгиевские ленточки, которые появились задолго до аннексии Крыма.
- Это очень яркий пример того, как государство монополизирует символику. Георгиевская ленточка была журналистской инициативой 2005 года, потом ее прикрепили на лацканы члены российского правительства, после чего появилось предписание московских властей - и ленточка стала официальной символикой Дня Победы. Ну, а в связи с украинским конфликтом она расширила свое предназначение, став уже символом сепаратизма и великодержавности.
Очевидно, что власть в России манипулирует символами, которые появляются как неформальная инициатива снизу, но тут все-таки есть региональные различия. В каких-то регионах мы видим абсолютную монополизацию символов, а в каких-то людям удается действительно свой праздник, не поглощенный официальным ритуалом. Очень интересная и впечатляющая форма - это "Бессмертный полк", когда люди несут портреты своих родных, которые погибли во время войны...
Это - пример индивидуальной, личностной памяти, которая возрождается там, где все мифологизировано. Но опять-таки: не только по предписанию сверху. Скажем, в советское время насаждался героизм. Но ведь люди принимали эту героическую составляющую. Поколению, которое пережило коллективизацию, террор, жило бедно, порой убого, героизм помогал сохранить гордость за свою жизнь, свою собственную идентичность. Иностранцев всегда удивляло, когда даже жертвы Сталина говорили о себе не как о жертвах, а как о героях.
Надо сказать, что главное отличие культуры памяти в России и на Западе, в том числе в Германии, - это как раз героика. На Западе не говорят о героях, здесь память жертвенна, здесь память трагична. Героика составляет специфику российской памяти как на народном, так и на государственном уровне.
- Сегодня и официальные лица в России, и российские историки нередко представляют дело так, как будто войну выиграла Россия. Проводится знак равенства между советским и российским. С другой стороны, такой же знак равенства проводят и в странах Балтии...
- Я тоже думаю о том, как сильно память о Победе русифицируется в сегодняшней России. Но если мы посмотрим на риторику политической элиты, то увидим, что интерпретация меняется в зависимости от конкретных событий в постсоветском пространстве. Если происходят такие вещи, как, например, с бронзовым солдатом в Таллине, или взрывают памятник в грузинском городе Кутаиси, то тогда в Москве вспоминают о советской победе. "В борьбе против фашизма мы были вместе!" - так звучит один из традиционных лозунгов. А в 2010 году в это "мы" были включены и западные союзники, которые участвовали в параде на Красной площади.
Но вот взбунтовалась Украина - и уже не вместе. Уже пропаганда подчеркивает, что именно Россия, как тогда, в 1941-м, встает против фашизма. И риторика, что именно Россия спасла мир от фашизма, становится очень сильной. Повторяю: мы исторической политикой не занимались. Но все же стоит заметить на полях, насколько сильно инструментализируется политически День Победы. Теперь говорят: наследники Победы - сегодняшние герои. А кто сегодняшние герои? Те, кто воюет в Донбассе и в Сирии.
И все же люди празднуют 9 мая. Для многих это что-то, что вне ежедневного быта, что-то вроде шоу, карнавала... Это событие. И действительно радостное событие.
