Фильм «Праздник». Гангрена в рамках приличия
2 января состоялась официальная премьера скандального фильма «Праздник». Поскольку картина не получила прокатного удостоверения, фильм был выложен в YouTube, на канале режиссера фильма Красовского. Сам Красовский уверяет, что это не его лишили прокатного удостоверения, а он сам гордо от него отказался.
Скандал вокруг «Праздника» разгорелся сразу же, как только в прессу просочилась информация, что фильм выйдет в жанре черной комедии, события которой происходят в блокадном Ленинграде. В результате, Красовский лишился финансирования и был вынужден собирать деньги на свое абортное детище методом попрошайничества, называемого теперь модным иностранным словечком «краудфандинг».
Красовскому удалось наскрести от щедрот поклонников и целевой аудитории жалкие 100 тыс рублей, хотя, как сообщается, съемки обошлись в 3,5 миллиона.
По факту, «Праздник» - это телеспектакль, снятый в декорациях одной квартиры.
Краткое содержание фильма.
Зажиточная семья микробиолога Воскресенского (Ян Цапник), работающего в шибко секретной лаборатории, разрабатывающей бактериологическое оружие, готовится к встрече нового, 1942-го года. Супруга ученого (Алена Бабенко) в это время страшно озадачена двумя проблемами: как почистить и выпотрошить пайковую курицу в отсутствие прислуги, и когда, наконец, покакает их старая бабушка.
Метания дамы прерывает появление сына (Павел Табаков) с девушкой-блокадницей (Ася Чистякова), с которой тот познакомился в бомбоубежище. С этой минуты профессорская жена теряет покой и принимается лихорадочно придумывать истории, чтобы оправдать в глазах голодной гостьи изобилие их новогоднего стола.
Профессор в это время раздумывает, как ему поступить с бездарным лаборантом, с которым встречается его дочь.
Вскоре появляется и дочь (Анфиса Черных), находящаяся в конфликте с родителями из-за своего избранника-лаборанта. В качестве мести девушка приглашает на Новый год уклоняющегося от фронта афериста (Тимофей Трибунцев), представив его, как будущего мужа и конструктора оборонных сооружений, потерявшего ногу на войне.
В разгар встречи Нового года наступает «момент истины», когда девушка-блокадница оказывается воровкой, использующей сына Воскресенских «с целью пожрать», а профессорская жена перестает кривляться и переходит в наступление «все это добро нам дал товарищ Сталин».
Финальным аккордом становится новость, о том, что бездарный лаборант профессора Воскресенского является немецким шпионом, похитившим секретные разработки из лаборатории, а дочь профессора стала невольной соучастницей, передав шпиону папины ключи. Под занавес авторы фильма разрушают драму развязкой, которую они, по-видимому, считают до чертиков оригинальной и комичной.
Сам Красовский утверждает, что сюжет и герои фильма полностью выдуманы. И тут с ним трудно спорить. Сюжет фильма состоит из одних натяжек, а личности героев так и хочется охарактеризовать бессмертным «дурилки картонные».
Режиссеру и сценаристам невдомек, что действующая секретная биологическую лабораторию на окраине блокадного города выглядит верхом идиотизма. Семья профессора живет за чертой Ленинграда, в доме, куда их переселил НКВД в целях безопасности. При этом, дом никак не охраняется и проникнуть в него может любой посторонний. Вдобавок, сценаристы и режиссер понятия не имеют о режиме безопасности важных объектов, раз считают, что стать сотрудником сверхсекретного учреждения способен человек с липовым дипломом, не способный отличить бактерию от вируса, а ключи от лаборатории со штаммами вирусов служба охраны великодушно доверит любому интеллектуальному тюфяку.
К тому же, Красовский элементарно не представляет себе, в какие оргвыводы могло вылиться использование служебной машины с шофером семьей профессора в личных целях.
Но главное вовсе не это. Авторы фильма выставляют главных героев озверевшими обывателями, вынужденными стесняться своих пайков, одежд и хорошо натопленной квартиры, как воровской добычи.
Девушка-блокадница ведет себя, как современная юная хабалка, без всяких эмоций рассказывая: «все мои родители умерли», «папа умер давно, а мы долго держали его на балконе, чтобы пользоваться его карточками», и «это я убила своих родителей, потому что они все равно ничего не смогли бы достать». Это не говоря уже о такой мелочи, что актриса своим цветущим видом не напоминала блокадницу даже отдаленно.
Несмотря на то, что Красовский переобулся и взялся утверждать, будто «Праздник» уже не комедия, а драма, звучит это не убедительно. Это именно глумливая комедия с очень натужными шутками.
«Когда же покакает наша бабушка?». «Он кует оборонные объекты из всякого мусора. - Так он куец?». «Я прошу тебя не смеяться над партией! Партия - это жулье... дала нам это жилье!». «Сколько ты видишь пальцев? - Ты здесь что, вместо Гитлера?». Петросян на этом убогом празднике жизни выглядит корифеем.
Либеральнейшая публика и поклонники Красовского рассуждают о блистательной игре актеров и глубоких смыслах, заложенных в реплики их героев. Многие находят в «Празднике» фигу в кармане, адресованную как коммунистической, так и современной российской власти. Жируют, мол, при всех режимах, пока простой народ тянет лямку. «Теперь понятно, почему путинцы фильм запретили!».
Оставим в покое власть сегодняшнюю. Уж чего в ней точно не осталось, так это компетенции, аскетичности и ответственности советского руководства военного времени. И аллюзии, которые приводит в своем кинопасквиле Красовский, властей блокадного Ленинграда, как и ученых, оставшихся работать в осажденном городе, никак не затрагивают.
Давно и подробно разоблачены все фальшивки о пиршествах в Смольном во время блокады, и ромовых бабах для Жданова, которые то ли доставлялись ему самолетами, то ли пеклись в специальном цехе хлебокомбината. Хорошо известно, что Жданов страдал диабетом, а все его «пиршество» составляли обычные щи и каша. Да, руководство Ленинграда не голодало, но и не жрало в три горла, как это пытаются нам представить.
Более того, опубликованы документы, из которых следует, что партийных работников города наказывали за несправедливое распределение доппайков. В частности, есть документ, в котором Жданов дает распоряжение органам НКВД разобраться с шоколадом и папиросами, присвоенными несколькими руководящими работниками одного из райкомов Ленинграда.
Из документальной книги «Органы НКВД в блокадном Ленинграде» можно почерпнуть массу сведений о том, как должностные лица города умирали от недоедания прямо на своем посту, а сотрудники милиции и органов безопасности, получая рабочий паек, шатаясь от голода, боролись с заброшенными в город сигнальщиками и агентурой врага.
А вот кто обжирался и шиковал во время голодной чумы в Ленинграде, так это криминальный элемент, спекулянты и нечистые на руку работники торговли, которым за это мазали лоб зеленкой. Впрочем, об этом написаны целые тома.
Характерно, что у «творческого коллектива» не хватает души и таланта, чтобы рассказать, например, о гражданском подвиге ученых Всесоюзного института растениеводства (ВИР), спасших во время блокады селекционное зерно. От голода умерло 28 сотрудников института! Ученые могли выжить, употребив это зерно, но это были люди, которые не могли поступить иначе.
Можно было снять интересный и очень поучительный фильм о жизни и подвиге Алексея Ивановича Судаева, легендарного советского оружейника, создавшего в блокадном городе один из лучших образцов автоматического оружия - автомат ППС-43. Алексей Иванович в блокаду подорвал здоровье от недоедания и лишений, долго болел и умер в 33 года, в августе 1946 года. По свидетельству очевидцев, больничная палата, где находился конструктор, больше напоминала КБ, где Судаев трудился в свои последние месяцы жизни.
Наконец, есть потрясающий пример человеческого подвига блокадного пекаря Даниила Ивановича Кютинена, умершего от голода в тяжелейшем феврале 1942-го, но не взявшего ни крошки выпекаемого им хлеба.
Следует понимать так, что для Красовского и Ко жизнь насекомых, представленных в фильме «Праздник», намного ближе и понятнее судеб хороших и честных людей. Иначе и не объяснить их извращенную приверженность к смакованию тухлятины.
Самое подлое в поведении Красовского и ему подобных - это умение чувствовать пределы трэшевого кино. Они никогда не перейдут грань, за которой теряется рукопожатность. Они способны снять убогую комедию в декорациях блокадного Ленинграда или горящего Сталинграда, но никогда не решатся снять что-либо подобное, скажем, о еврейской семье в Варшавском гетто накануне его ликвидации.
Потому что за подобные эксперименты «творцы» рискуют на всю остальную жизнь стать изгоями, снимать «прогрессивное» кино у себя дома, на камеру смартфона, питаясь просрочкой из «Ашана». И что тогда будет делать либеральная шушера, что сегодня рукоплещет Красовскому, поддерживая его рублем и отзывом?
