Памяти теоретика кооперативного социализма Вадима Белоцерковского
На днях из-за океана пришло печальное известие. На 89 году жизни в США скончался бывший советский, а затем и российский диссидент Вадим Белоцерковский - соратник академика Андрея Сахарова по правозащитному движению, страстный поборник свободы и демократии, теоретик кооперативного социализма и рабочего самоуправления.
В России это событие осталось почти не замеченным. Из известных СМИ о нем на своем сайте сообщило лишь «Радио Свобода», многолетним сотрудником которого он был, да пара заблокированных на территории страны оппозиционных ресурсов.
А между тем из жизни ушел человек выдающийся. И дело не только в том, что он, например, вел переписку с предыдущим президентом США Бараком Обамой. И даже не в том, что Обама пригласил его на личную встречу дабы обсудить с ним (не больше - не меньше!) пути построения новой Америки, хотя и сам по себе этот факт, безусловно, заслуживает уважения.
Дело в том, что Белоцерковский внес огромный и очень важный вклад в разработку теории будущего общества, ряд положений которой, несомненно, пригодится его будущим строителям. При условии, конечно, что эти «строители» будут ставить перед собой задачи развития демократического, а не казарменного социализма... Сам он называл такой строй по-разному: «обществом Самоуправления», «синтезным», «новым» или «настоящим» социализмом, полагая, что он станет конвергенцией капитализма и социализма.
Идею конвергенции Белоцерковский, судя по всему, почерпнул у Сахарова. Последний еще во времена Советского Союза отмечал, что западный капитализм и советский социализм заимствуют друг у друга различные черты, и постепенно становятся похожими друг на друга. Однако Белоцерковский утверждал, что может иметь место как положительная, так и отрицательная конвергенция, то есть обе системы могут заимствовать друг у друга и то лучшее, что у них имеется, и, напротив, худшее - выбор всегда есть.
Для меня смерть Белоцерковского стала и личной трагедией. Я познакомился с ним в начале 1990-х годов, когда он стал приезжать в Россию и подолгу здесь жить после почти двух десятков лет эмиграции. Хоть он и годился мне в отцы, на почве близости политических и экономических воззрений мы сдружились. Больше того, Вадим Владимирович и его жена Анита были свидетелями на моей свадьбе.
Биография Белоцерковского достаточно хорошо известна. Он родился в Москве в 1928 году в семье известного в советские годы писателя и драматурга Владимира Билль-Белоцерковского, еврейского иммигранта, анархо-синдикалиста, который в течение семи лет работал в США, а после начала февральской революции 1917 года вернулся в Россию. Взгляды отца, который очень тяжело, по словам Вадима Белоцерковского, переживал то, что происходило в СССР в годы сталинской диктатуры, очень серьезно повлияли на убеждения его сына.
В 1960-е годы Вадим Белоцерковский вливается в советское диссидентское движение, занимается правозащитной деятельностью и одновременно начинает разработку теории нового социализма.
В начале 1990-х годов он регулярно приезжает в Россию выступает в прессе, пробивая идею собственности работников, которая, несмотря на только что почивший здесь социализм, почему-то мало кого интересует. В 2014 году после присоединения Крыма и начала вооруженного конфликта на востоке Украины он отсылает в посольство РФ в Вашингтоне свой российский паспорт из-за несогласия с действиями России.
Прежде чем рассказать об основных принципах теории нового социализма, разработанных Белоцерковским, объясню, почему считаю его утопистом. В первую очередь хочу отметить, что не вкладываю в этот термин тот смысл, который вкладывался в него, с одной стороны, советской пропагандой, а с другой, буржуазными критиками социалистического утопизма.
На самом деле и для тех, и для других слово «утопия» означало одно и то же: несбыточную теорию, социальные фантазии. Мне ближе классическое марксистское понимание утопизма, согласно которому проблема социалистов-утопистов вроде Фурье, Сен-Симона и Роберта Оуэна состояла не в том, что они писали чушь. Напротив, многие их идеи Маркс и Энгельс считали абсолютно верными и даже заимствовали их. Утопистами они их считали за те методы, которыми те надеялись воплотить свои идеи в жизнь. Как известно, Фурье и Сен-Симон со своими предложениями о преобразовании мира обращались к различным «сильным мира сего» - королям и прочим монархам.
Маркс и Энгельс же считали, что воплощение социалистических идей возможно лишь в результате широкого движения народных масс и их лидеров, радикально (революционно) меняющих существующую систему и лишь тогда, когда в самом обществе вызреют для этого необходимые условия и предпосылки. Впрочем, оба иногда доходили до революционного авантюризма, полагая, что в тех или иных странах, в частности, в России 80-х годов XIX века, все же может быть реализована «бланкистская фантазия» (Огюст Бланки, французский революционер, сторонник восстания и заговорщицкой тактики в революционном движении), когда кучка революционеров может захватить власть дабы начать революционные преобразования сверху.
Характерно, что сторонники Белоцерковского и его идей рабочего самоуправления, в частности, из бывшего Союза трудовых коллективов России, а также из бывшей Партии самоуправления трудящихся Святослава Федорова (развалившейся после гибели знаменитого врача-офтальмолога), пошли строго по пути своих предшественников социалистов-утопистов. Отвергая марксистский классовый подход к теории государства, как устаревший, они, естественно, не соглашались с определением государства как аппарата насилия и принуждения определенного класса или групп и рассматривали его, как особую надклассовую силу, призванную для работы в интересах общества в целом.
Естественно, в такой концепции главное найти мудрого правителя, который и воплотит в жизнь все их замечательные проекты преобразования общества. Соответственно, свои идеи по правильному преобразованию России (конечно же, в интересах всех граждан!) они предложили к реализации новым «сильным лидерам» - президентам РФ Владимиру Путину и Белоруссии Александру Лукашенко. О блестящих результатах этих обращений нетрудно догадаться. Что-то «оклоноля»...
Кстати, и Белоцерковский, живя в США, пошел фактически по тому же пути, обратившись к первому «левому» президенту этой страны Бараку Обаме с теми же предложениями. Как было сказано выше, Обама заинтересовался идеями российского диссидента, однако честно признал, что пока он находится в системе, то есть является президентом, никакие серьезные преобразования невозможны.
Вот что рассказал об этом сам Белоцерковский в интервью «Радио Свобода»: «Возникли приличные отношения с Обамой, переписка возникла, он тоже считает, что Америке надо идти дальше, создавать другой строй, но он не может, пока является президентом, взявшим, на себя обязательства вести политику, точно соответствующую американской конституции. Недавно я получил от него письмо, где он пишет, что надеется по окончании срока пригласить меня, вместе поговорить о том, в каком направлении дальше должна развиваться Америка». Встреча теоретика нового социализма и Барака Обамы не состоялась по причине тяжелой болезни Белоцерковского.
Каковы же основные положения его теории «синтезного социализма»? В экономике, считал он, средства производства, промышленные предприятия и учреждения должны стать собственностью их коллективов, которые, по его мнению, представляют «инженерно-рабочий класс». (По поводу последнего, Белоцерковский считал, что у рабочих и инженеров общие интересы, что различия между ними в значительной степени уже стерты. Конечно, это не совсем так, поскольку инженеры и рабочие до сих пор находятся на разных ступенях социальной лестницы. Если первые выполняют управленческие функции, то вторые все еще исполнители. Однако тенденция к сближению труда высококвалифицированных рабочих и технических специалистов была подмечена им верно).
При этом Белоцерковский был противником акционерных обществ, в особенности открытых. По его мнению, владеть предприятием должен тот, кто на нем работает. Без собственника-работника самоуправление на производстве будет, как он говорил, «игрушечным» или «директорским», намекая на то, как эти принципы реализовывались в пореформенной России.
Само же производственное самоуправление виделось ему не только вширь - он считал, что его можно реализовать и в промышленности, и в медицине, и в образовании, и в науке - но и вглубь. Руководить всей работой должен избираемый из всех работников предприятия или учреждения совет трудового коллектива (СТК). То есть, СТК, по его мысли, должен был бы представлять собой аналог законодательной власти на предприятии, эдакий минипарламент. Оперативное управление должно сосредоточиться в руках директора, которого выбирают или из состава коллектива предприятия или приглашают извне, но в любом случае он подотчетен СТК. Работники низовых звеньев предприятия (цехов, бригад и так далее) решают свои вопросы на общих собраниях, соответственно, цеха, бригады и пр. Там же они выбирают и руководителей своих подразделений. То есть самоуправление снизу доверху.
Белоцерковский исходил из того, что западный капитализм достиг таких высот в своем экономическом и политическом развитии, что никаким другим странам в рамках его экономической модели к этому уровню уже не приблизиться. По его мнению, Россия и Украина должны были двигаться в направлении развития рабочего самоуправления и только в этом они могут достигнуть вершин экономического и социального развития. «Русский человек на дядю работать не будет», - любил повторять Вадим Владимирович, имея в виду под «дядей» частного собственника.
В то же время, он считал, что ростки нового общества, пробивающиеся из недр старого, можно увидеть как раз на Западе. Его любимым примером была впечатляющая история успеха Мондрагонской кооперативной корпорации в Испании, которая за полвека из нескольких полукустарных кооперативов превратилась в мощное современное промышленное и торговое предприятие с 14 тысячами работников-собственников, а также ряд других успешных кооперативных проектов вроде американской программы поддержки предприятий с собственностью работников (ИСОП) или французской газеты «Монд», 53% акций которой до 2010 года принадлежали ее сотрудникам.
Мондрагонская корпорация существует и весьма успешна и поныне. Правда действует она все больше как обычная транснациональная корпорация, где решающий голос принадлежит крупным менеджерам. Программа ИСОП, начатая в середине 70-х годов XX века в США, на сегодня практически выродилась, а газета «Монд» была приватизирована несколькими крупными инвесторами.
Для взглядов Белоцерковского были характерны, с одной стороны, вера в то, что новая система сама прорастет из старой в том смысле, что число предприятий с собственностью работников будет постоянно и непрерывно увеличиваться во всем мире. С другой, он как-то сказал мне, что при господстве в экономике громадных транснациональных корпораций предприятия с собственностью работников без поддержки государства обречены существовать «в щелях» между этими монстрами.
Тем не менее, до последних дней Белоцерковский был уверен, что капитализм смертен и на смену ему придет «настоящий социализм», где демократия в области политики будет расширена в область экономики, и где каждый работник станет одновременно и собственником своего предприятия.
«... я повторю аксиому, что капитализм, как и все в природе - смертен. Все, что когда-то рождается, когда-то и умирает. И только острым ослаблением умственных способностей нашей интеллигенции и склонностью шарахаться из крайности в крайность можно объяснить ее убежденность в бессмертии капитализма», - писал он в своей работе «Репортаж из будущего».
Вместе с изменением экономической системы общества, считал он, должно произойти и изменение его политической системы. Будучи идеалистом-утопистом, Белоцерковский, тем не менее, умел очень точно оценить идущие или даже только намечающиеся в обществе процессы. «Пропасть между обществом и властью в западных странах продолжает увеличиваться. Современный уровень демократии все меньше соответствует уровню развития сознания людей», - констатировал он.
Выходом из этого в обществе, где преобладающими станут предприятия, находящиеся в собственности работников, будет формирование органов власти не по территориальному, а по производственному принципу, считал теоретик. Трудовые коллективы компаний будут избирать «людей, которых они хорошо знают и уважают. Не „котов в мешках", как сейчас на выборах по партийно-территориальному принципу», а людей, «которых они очень легко - решением коллектива, могут отозвать назад, если эти люди вдруг плохо станут защищать интересы своих избирателей, своей компании и отрасли экономики, в которую данная компания входит. Для выборов по производственному принципу нет надобности и в больших деньгах на „раскрутку" кандидатов в СМИ, так как кандидаты будут хорошо известны избирателям - их коллегам по работе», - писал Белоцерковский.
По сути дела, это предложение, в значительной степени повторяет идею рабочих советов начала ХХ века, но, естественно, без диктатуры одной партии.
Впрочем, это лишь схема. Не исключено, что новая демократия будет (как это часто бывало в истории) воплощать собой компромисс между старой и новой политической системой. Тот же современный двухпалатный парламент - это ведь память об историческом компромиссе между сословно-абсолютистской монархией и третьим сословием (буржуазией), когда последняя получила в свое распоряжение нижнюю палату, а наследственная аристократия - верхнюю. Изначально основной, естественно, была верхняя палата, однако с изменением общества менялся и парламент, так что практически везде сегодня его основная палата - нижняя. Смысл же верхней палаты в большинстве случаев сегодня ускользает. Зачем она? Обычно говорят, что там представлены регионы. Но это не более чем отговорка. Разве выборы в нижнюю палату происходят не в тех же регионах?
Между тем, в случае организации общества на основах всеобщего самоуправления рабочих коллективов, трудящиеся граждане могли бы получить в качестве своего представительного органа нижнюю палату, а вот студенты, пенсионеры, инвалиды - верхнюю, куда депутаты избирались бы по традиционному территориальному принципу. В эту палату могли бы баллотироваться и индивидуальные предприниматели. И в этом мог бы состоять новый исторический компромисс.
Александр Желенин
